– Н-нет… Я ни-ни на что не-не на-наделся, – в полголоса отвечает он, опустив взгляд в пол.

– Вот и молодец! Не совсем тупой, значит. Ни черта тебе от меня не перепадёт больше! Ты же даже посмотреть мне в глаза нормально не можешь! Не мужик, а слабак! Ничтожество! Немедленно убирайся отсюда и из моей жизни тоже! Видеть тебя больше не желаю! – заканчиваю вываливать на него весь яд, отравляющий меня изнутри, но всё равно ощущаю, что его во мне остаётся слишком много. Я тону. Захлёбываюсь. Увязаю в нём, точно в болоте, из которого, боюсь, мне уже не выбраться.

Стив продолжает обездвижено стоять, скрупулёзно изучая ламинат аудитории. А я не в силах больше смотреть на этого тихого громилу. Отворачиваюсь раньше, чем изо рта вылетит ещё одна порция гадостей в его адрес, и бегло выискиваю бутылку, которую Райт у меня отнял.

Он поставил её на преподавательский стол. Вот к нему я и направляюсь, пошатываясь и едва удерживая баланс. Да только до сорокаградусного спасения добраться так и не получается.

Сердце подскакивает к горлу, остатки разума путаются в паутине из чересчур острых реакций, когда за моей спиной неожиданно образуется Стив и вновь отрывает меня от земли, накрывая ладонью рот. Да так крепко, что мои последующие мычания с требованием отпустить меня, получаются едва слышными.

– Ус-успокойся, Лана. Я те-тебя ус-услышал и по-понял. Клянусь, я бо-больше никогда к те-тебе не подойду, но сейчас ос-оставить тебя здесь не мо-могу, – он опаляет щёку хриплым полушёпотом. От него у меня внутри всё вверх дном переворачивается.

Игнорируя мои попытки вырваться из его рук, Стив выносит меня из аудитории. Путь по университету проходит как в тумане. Картина происходящего то просто расплывается, то обрубается напрочь, телепортируя меня из одного места в другое. Я всё ещё пытаюсь освободиться от капкана рук Райта, но делаю это уже совсем неинтенсивно. В его стальных объятиях силы быстро покидают меня, а гурьба эмоций, переживаний и энная доза выпитого алкоголя окончательно погружает в глубокий сон.

Что произошло? Как я добралась до дома? И как оказалась в своей постели?

С этими тремя вопросами я сталкиваюсь в первые секунды своего пробуждения утром. И на все из них мой агонизирующий мозг отказывается давать ответы. Лишь дворецкий чуть позже вносит ясность в окончание вчерашнего вечера, сообщая, что домой меня привёз молодой человек. По его описанию мне не составляет труда догадаться, кто снова меня уберёг от проблем, в которые я могла ввязаться в невменяемом состоянии. А вот в какой момент я с ним встретилась вчера и что именно между нами было для меня так и остаётся загадкой.

Но это и неважно. Главное – после зимнего бала я не только перестала общаться с Веро́никой, но и больше ни разу не замечала Стива рядом с собой. Даже когда сама неосознанно пыталась выискать его среди толпы, за углом дома или ещё где-нибудь, где он любил стоять и наблюдать за мной, моего личного шпиона-спасителя нигде не было видно. Ни через неделю, ни через две, ни через месяц… Почему он прекратил за мной ходить – не знаю. И спрашивать я не собиралась. Я лишь радовалась его отсутствию, потому что мне стало значительно легче… Нет, не прекратить что-то чувствовать к нему, а только делать вид, будто никаких чувств нет и никогда не было.

Глава 17

Всего пять секунд свободного падения, а перед моими глазами успевает пролететь вся жизнь. И я не шучу. В самом деле вся! Я будто проживаю её заново, а в памяти всплывают даже те воспоминания, о которых я и знать не знала. Я вижу всё! Начиная с детства и заканчивая этим моментом, когда трос тормозит нас со Стивом в паре десятков метров от реки, а затем вновь пружинным движением поднимает вверх. И так несколько раз. Вверх-вниз. Вверх-вниз. А я кричу как умалишённая, обливаясь слезами. Сердце то останавливается, то срывается на скоростной спринт. Но теперь уже не столько от страха, сколько от непередаваемого чувства свободы, восторга и счастья за то, что я жива и невредима.

Мы живы!

Мы не разбились. И мы висим головой вниз, далеко-далеко от людей и моста, с которого спрыгнули. Обнимаемся до треска костей и даём волю эмоциям. Визжим, кричим, материмся. Даже я, потому что запаса приличных слов не хватает, чтобы передать миру то, что творится сейчас у меня внутри.

Я никогда ещё не ощущала такой свободы. Такой силы ветра и такой скорости. Драйва, ликования, эйфории. Заряда энергии и адреналина. Ни одно из экстремальных видов развлечений, на которые Стив затаскивал меня, не идёт в сравнение с этим. Прыжок – это не просто преодоление страха высоты. Это преодоление всех внутренних границ и будто обнуление до заводских настроек.

Мне так кайфово сейчас, словно я под сильнодействующей наркотой, но в то же время трезва, как никогда прежде. С тела будто сорвали кандалы, мозг перезагрузился, а душа вконец вырвалась из долголетнего заточения, которое я сама же вокруг неё и выстроила.

Я совершила нечто невозможное. То, что ещё пару недель назад даже за все сокровища мира отказалась бы делать. Но я всё-таки решилась на это безумство. И всё благодарю ему – мужчине, который на протяжении всего отпуска из раза в раз находил действующие методы сподвигнуть меня попробовать нечто новое, неизведанное, опасное. Он вытаскивал все мои страхи на поверхность, корень за корнем вырывая их из самого нутра. Поддерживал, помогал, убеждал что я способна на всё. Абсолютно всё. Сводил с ума, дразнил, разгонял пульс до двухсот ударов, волновал и будоражил каждый атом в теле, даже не стараясь. Всего лишь прикасаясь ко мне вполне невинным образом или просто находясь рядом.

И прямо сейчас пришла пора прекратить обманывать себя и официально заявить: я влюбилась! Да! По самые не хочу! Все те чувства к Райту, которые восемь лет назад зародились во мне всего после одной ночи с ним, выбрались из-под толстого слоя пыли и заиграли с троекратной силой. Я больше не в состоянии обуздать их или продолжать притворяться, будто их не существует. Больше не могу. И так целые две недели промучилась, пока держала свои желания в узде, боясь обжечься.

Но теперь я не боюсь. Кажется, теперь я вообще ничего в этом мире не боюсь! Да! Я всесильная и бесстрашная! Поэтому, как только нас поднимают обратно наверх и освобождают от всех креплений, я не мешкаю и ни о чём не думаю, а сразу запрыгиваю на Стива, обхватываю ногами его бёдра и накрываю его губы своими. Так, как мечтала это сделать с момента нашего прошлого поцелуя. Никакой скромности и нежности. Никакого стеснения перед окружающими нас людьми и никакой паузы для поверки реакции Стива.

Языком проталкиваюсь глубоко, утрамбовывая внутрь его рта блаженный стон. А Стив не теряется. Нисколько. Шумно выдыхает, когда я вплетаю пальцы в его растрёпанные волосы, сковывает в плотное кольцо рук и отвечает с жадностью, неистово, до пролетающей по телу дрожи, до полного отсутствия кислорода в лёгких. Он высасывает его из меня, забирает себе, возвращая взамен свой неповторимый вкус и запах. Дышу им и забываюсь. Расщепляюсь на частички, жаждущие опасть на кожу Райта. Проникнуть под. Прилипнуть. Въесться в сердце, как низводимое пятно, чтобы он начал чувствовать то же, что испытываю я. Чтобы даже думать не смел о других женщинах, которые неоднократно в Рио строили ему глазки. Чтобы видел только меня. Чтобы забыл мои мерзкие слова из прошлого и полюбил меня заново.

– Стив, – исступлённо шепчу ему в губы и снова целую, не желая отстраняться ни на не секунду. Но нужно. – Поехали домой, – прошу и вглядываюсь в карие глаза.

У Райта они как у наркомана: зрачки полностью закрыли и без того тёмную радужку. Взгляд неадекватный. Дыхание частое, рваное. Прям как у меня. И без слов понятно, чего нам больше всего сейчас хочется.

Стив ничего не отвечает и не отпускает меня на землю. Так и несёт на себе до самой машины, время от времени останавливаясь, чтобы вновь захватить в сладостный плен мои губы. Чудо, что мы не заваливаемся нигде, а потом не попадаем в ДТП. Всю дорогу до отеля Стив едет и маневрирует так резво, словно мы от погони пытаемся удрать. Или же он просто опасается, что я передумаю. Но этого не случится. Я так давно и сильно его хочу, что терпеть больше нет сил. Внизу живота болезненно пульсирует, требуя разрядки, а в груди всё трепещет от волнения, будто я девственница, которая вот-вот потеряет невинность.